Александр Невский

Девятнадцати лет — не по расчету, а по любви — Александр женился на Александре, дочери полоцкого князя Брячислава. На Полоцко-Минское княжество, не разграбленное монголо-татарами, зарились рыцари-крестоносцы и особенно литовские князья. Так что Александр получил в приданое за невестой обязанность защищать от врагов и земли новой родни. Князь отпраздновал два свадебных пира, называемых тогда о «кашею» - один в Торопце, другой в Новгороде, как бы для того, чтобы сделать новгородцев участниками своего семейного торжества. Недолги были свадебные торжества. Александр занялся устройством укреплений по реке Шелони, на пути, ведущем в Новгород с запада. Подновили прежние городки, поставили новую крепость Городец, окружили ее рвом, валом и бревенчатой оградой. В том же году, 1239-м, Александр выставил охрану у впадения реки Невы в Финский залив. В тех болотистых краях жило языческое племя ижорян, его старейшина Пелгусий был назначен начальником стражи.Вторая супруга - княгиня ВассаСыновья:Василий (до 1245—1271) — Новгородский князь; Дмитрий (1250—1294) — Князь Новгородский (1260—1263), князь переяславский, великий князь владимирский в 1276—1281 и 1283—1293; Андрей (ок. 1255—1304) — князь Костромской в (1276—1293), (1296—1304), великий князь Владимирский (1281—1284, 1292—1304), князь Новгородский в (1281—1285, 1292—1304), князь Городецкий в (1264—1304); Даниил (1261—1303) — первый князь Московский (1263—1303).

Сделавшись великим князем владимирским, Александр в короткое время придал великокняжеской власти значение, еще небывалое дотоле,— значение властелина, перед волею которого падает всякое противодействие его власти. Иначе и быть не могло: принимая на себя вместе с великим княжением тяжкую ответственность за судьбу своего народа в эпоху, труднее которой не представляет русская история, для более успешного решения предстоящих ему великих задач он должен был действовать в твердой уверенности, что принимаемые им меры будут иметь надлежащую силу, что еготруды не пропадут даром. Каким образом он мог бы, например,заняться установлением на будущее время отношений между монголами и русскими, как могли бы сами монголы придавать серьезноезначение переговорам с Александром относительно повинностейрусского народа, если бы не было уверенности в том, что великийкнязь сумеет настоять на выполнении принятых им на себе, вкачестве главы своего народа, обязанностей? Таким образом, самиобстоятельства располагали к установлению сильной власти, иАлександр, как увидим, вполне воспользовался ими. В старину нашикнязья, собственно говоря, не были государями в своей земле, ихскорее можно было назвать правителями, прочность положениякоторых зависела в значительной степени от воли бояр и народа,от количества приверженцев, от численности и преданности дружины и от разных других случайностей. Князья должны были постоянно быть настороже, постоянно заботиться о прочности своегоположения. Они могли добывать себе стол, могли и лишаться его.Монголы со своими понятиями о власти, утверждая русских князейв их родовых владениях, сразу поставили княжескую власть в иноеотношение к земле: князь становился независим от своих подданных, от веча и т. д.; становился государем, владельцем! Александр отлично понял свое положение и, получая из рук ханавеликое княжение, т. е., по понятиям монголов, верховную властьв своем отечестве, начал распоряжаться так, как будто делопроисходило не в XIII веке, а в XV, во времена Иоанна III и Василия III. В нем сразу сказался истинный потомок великих суздальских князей Андрея Боголюбского и Всеволода III и в то же времяпрародитель московских самодержцев. «Важное значение Невского,— говорит Соловьев,— не ограничивается только подвигами егопротив шведов, немцев и Литвы и благоразумным поведениемотносительно татар: в нем с первого же раза виден внук ВсеволодаIII и дед Калиты; он страшен Новгороду не менее отца и деда; ввеликом княжении распоряжается по-отцовски, Переяславскую область без раздела отдает старшему сыну Димитрию, остальныхсыновей наделяет волостями великокняжескими: Андрею отдаетГородец с Нижним, Даниилу — Москву, выморочный удел МихаилаХоробрита» Так быстро объединялись под управлением Александра русские ',' земли, принимая вид огромного государства, руководимого единой могучей волей. Татары не мешали ему в этой важной внутренней работе. Ни один князь на Руси не мог отважиться на борьбу с Невским, который в случае непослушания мог лишать виновных стола и ссылать на «низ», как это было, например, с его сыном Василием, Но среди подвластных ему земель нашлась одна область, которая сделала было попытку освободиться из-под власти Александра. То был, как и следовало ожидать, господин Великий Новгород. Говоря об отношениях Новгорода к суздальским князьям и особенно к отцу Александра Ярославу, мы видели, что Новгород, изнемогая в непосильной борьбе, должен был смириться перед властью великого князя и недалек был от того, чтобы стать простым уделом Ярославова дома. Однако в скором времени произошли обстоятельства, которые, по-видимому, обещали изменить положение Новгорода. Монгольское иго, очевидно, должно было отвлечь надолго внимание князей от дел новгородских. Далее, покоряя Русскую землю, татары не тронули Новгорода, который поэтому и считал себя неподчиненным татарскому владычеству, тяготевшему над остальной Русью. Наконец, славные победы новгородцев над шведами и немцами еще более подняли дух вольнолюбивых граждан. Все это породило в новгородцах надежды на восстановление старых порядков, когда в Новгороде не признавали иной высшей власти, кроме веча, когда Новгород в числе русских земель считался почти самостоятельным государством... Но пока Невский находился среди новгородцев, таким стремлениям трудно было обнаружиться. Князь, пользовавшийся громадным авторитетом и любовью народа, был слишком тяжел для новгородцев; ему нельзя было указать пути из Новгорода... Александр правил там, вовсе не думая подчиняться воле своенравного веча, вполне самостоятельно. Сделавшись великим князем владимирским, Александр продолжал держать Новгород в строгой зависимости, назначая князьями туда своих сыновей, которых скорее можно было назвать его наместниками. Вначале новгородским князем, как мы видели, был Василий Александрович, успевший в короткое время отличиться своими подвигами в борьбе с Литвою и ливонскими немцами. Но уже само отсутствие Александра дало простор для возобновления прежде всего борьбы партий. В 1243 году в Новгороде скончался посадник Степан Твердиславич, представляющий единственный в истории Новгорода пример посадника, остававшегося на своем посту 13 лет и умершего при своей должности. При Василии мы видим посадником Ананию, слывшего ревностным защитником старых новгородских прав и вольностей. Но сын Степана Твердиславича Михаил задумал перехватить у Анании звание первого сановника в городе и начал вербовать себе приверженцев. В Новгороде начались смуты. Все чаще слышалась речь о том, что пора прекратить унизительную для чести города зависимость от Суздаля и позаботиться о восстановлении всех старых вольностей. Василий Александрович — храбрый князь, но он — не избранник Великого Новгорода, ставленник и наместник велико-го князя и послушный исполнитель его воли. Такой князь не может княжить в Новгороде! Всем известна преданность новгородцев Александру, но св. София и Великий Новгород для них еще дороже. Время промыслить себе такого князя, который зависел бы только от народной воли и ни от кого более!.. Такие речи были любы большинству народа, мало понимавшего, что воля, о которой так заботятся,— не воля, а своеволие!Задумав освободиться от власти великого князя, новгородцы заблаговременно позаботились и о том, чтобы в случае разрыва с Александром не остаться совсем без князя. В 1253 году Ярослав Ярославич, младший брат Александра, княживший в Твери, оставил свой удел и явился в землях новгородских. Новгородцы приняли его с честью и посадили княжить в Ладоге. На то время псковичи оказались без князя и поспешили пригласить Ярослава к себе. Новгородцы не сомневались в том, что Ярослав с радостью явится в Новгород, как только удастся освободиться от власти великого князя.При таких обстоятельствах в 1255 году состоялось решение войти с Александром в переговоры о подтверждении всех старинных вольностей, значившихся в грамотах322. Но прежде чем пришел ответ Александра, в Новгороде вспыхнул мятеж. По обыкновению, граждане разделились на две партии. Подстрекаемая честолюбцами чернь заставила удалиться Василия Александровича и отправила посольство за Ярославом323. Во главе поборников старины стоял посадник Анания, в простоте души воображавший себя защитником дорогих интересов своей родины. Наиболее благоразумная часть населения, некоторые бояре и лучшие люди, хорошо понимая всю несвоевременность затеянной смуты, однако не могли обуздать расходившихся мятежников.Между тем Василий Александрович, удалившись из Новгорода, поселился в Торжке, а оттуда известил обо всем отца . Глубоко оскорбленный Александр решился, по своему обыкновению, неожиданной быстротой действий расстроить планы мятежников. С детства в его душу запало чувство отвращения к мятежам и своевольным поступкам новгородцев. Его государственная мудрость давно осудила их. Ему не нужно было подробных донесений: слишком хорошо знал он «самочинный обычай и непокорливый нрав» новгородцев, как составляются и поднимаются у них мятежи, в которые вовлекается враждующими партиями неразумный народ, и решился показать новгородцам, что труды его предков не пропали даром, что теперь новгородцам еще менее, чем прежде, можно мечтать о вольностях. Собрав полки и захватив с собой двоюродного брата Димитрия Святославича, Александр двинулся к Торжку. Новоторжцы стали под стяги великого князя. В Новгород одно за другим приходили известия о приближении грозного Александра. При одном только слухе о походе старшего брата Ярослав в ужасе бежал из Новгорода. Бегство князя еще более усилило беспорядки в городе, Александр не успел еще подойти, как в его лагере начали появляться беглецы из города, извещая подробно обо всем . Прежде всех прибежал какой-то «Ратишка с персветом»: «Ступай, княже, скорей, твой брат Ярослав убежал!» Пораженные быстрым походом великого князя, новгородцы поспешно вооружались и расставляли полки за церковью Рождества и от св. Илии против городища, заграждая торговую сторону, где жили главным образом меньшие люди.В испуге мятежники воображали уже, что разгневанный старый князь немедленно ударит на город и предаст их жилища пламени. У св. Николы собралось вече. В сердцах всех царил страх.— Братья,— говорили на вече,— а что, если князь скажет: выдайте моих врагов!? Что тогда делать?— Что делать? Умирать, так умирать всем! На людях и смерть красна. Не выдавать никого!— Правда! Всем целовать Пресвятую Богородицу на том, что всем стоять заодно, друг за друга, «любо живот, любо смерть» за свою отчину, за всю правду новгородскую!326Общее смятение усилилось еще более, когда сын прежнего посадника Михаил Степанович, посоветовавшись с «лучшими» людьми, собрав полки своих приверженцев, вышел из города и стал У *9:Р7ьева монастыРя» ожидая своей очереди ударить на мятежников , Между тем как прямодушный ревнитель старины Анания решился разделить с народом грозившую ему участь, сообразительный Михаил своим поступком, очевидно, хотел угодить сильнейшей стороне и при помощи князя сделаться посадником, свергнув Ананию. Но его поступок вызвал страшную ярость народа. Забыв о своем критическом положении, народ готов был броситься на Михаила и жестоко отомстить за измену общему делу. Только того еще недоставало, чтобы в виду грозного войска Александра новгородцы принялись избивать друг друга... Анания поспешил предуп-редить Михаила о грозившей ему опасности и бросился к бушевавшей толпе со словами: «Братья! Если хотите убить Михаила, убейте прежде меня!» Не подозревал, видно, Александр замыслов Михаила.В то время как обезумевшие от мятежа новгородцы готовы были броситься друг на друга, Александр, спокойно расположив свое войско вокруг городища, своей старой резиденции, вовсе не думал нападать на город и сам сделал первый шаг к примирению. Он отправил к ним в качестве посредника своего племянника Бориса Васильковича. Собрав вече, он предъявил требования великого князя:— Выдайте посадника Ананию! Если же не выдадите, я вам некнязь: иду на город войнойТребование князя было знаменательно: Анания был самый видный представитель стремлений, клонившихся к независимости Новгорода, его старой обособленности от остальной Руси в политическом отношении, ревнитель вечевых порядков. В лице Анании Александр явно для всех осуждал бесповоротно эти стремления. Граждане должны были понять, что мир может быть дарован им только под условием полной покорности Новгорода. После долгах рассуждений новгородцы послали Александру следующий уклончивый ответ:— Иди, князь, на свой стол и злодеев не слушай. Оставь свойгнев на Ананию и на мужей новгородских Александр, разумеется, отверг предложение граждан. Принять его значило бы признать законность тех стремлений, которые послужили поводом к мятежу. Ввиду крайности новгородцы соглашались снова признать Александра своим князем, но обстоятельства могли измениться, и новгородцы могли снова вздумать указывать от себя путь князю, поставленному Александром, ссылаясь на старые права. Нет, они должны были убедиться, что они — народ, подвластный главе государства, что над их судьбою есть сила повыше их веча и партий... Поэтому тщетны были ходатайства архиепископа Далмата и тысяцкого Клима. «И не послуша великий князь мольбы Владычни, ни Климова челобития, ни новгородско-го»,— печально замечает летописец .Узнав о полной безуспешности своего посольства, новгородцы снова собрались на вече. Много было волнений и шумных речей, но замечательно, что среди разгара страстей никто не осмелился бросить упрека Александру. Глубокое уважение к его имени и любовь, укоренившаяся в сердцах всех, сдерживали и самых буйных. Новгородцы колебались между противоположными чувствами. Уступить требованию князя значило явно отречься от своего права выбирать князей и изгонять их по своему произволу, но в то же время все чувствовали невозможность поднять руку против доблестного защитника Новгорода и всей земли Русской.— Князя мы ни в чем не виним,— раздавалось на вече.— Во всем виноваты наши клятвопреступники: Бог им судья и святая София!— Князь без греха! Да хранит его Господь! Но мы должны стоять за святую Софию, за Великий Новгород. Сам Господь рассудит нас!— Стоять всем за правду новгородскую!С таким решением разошлось вече,— «и стояше весь полк за свою правду по три дени».По-видимому, кровопролитие было неизбежно, но мудрость Александра указала еще раз новгородцам на возможность избежать беды. Он не из чувства личной мести требовал выдачи Анании. Анания был неудобен как посадник, как представитель мятежных стремлений. На четвертый день князь еще раз отправил к новгородцам посольство.— Я оставлю свой гнев на вас, только Анания пусть лишитсяпосадничества!Посадник был первым сановником в городе, избиравшимся на вече, главным и полным представителем Новгорода в делах войны и мира, постоянным органом народной воли. Все договоры с соседями новгородцы писали от имени посадника, владыки и тысяцкого. Вече избирало посадника, оно же только могло и смещать его. В 1218 году княживший в Новгороде Святослав прислал сказать на вече, что не может княжить с посадником Твердиславом, дедом Михаила, что он отнимает у него посадничество. На вопрос народа, в чем провинился Твердислав, князь отвечал:— Без вины!— Княже,— решительно заявили новгородцы,— если на нем нет вины, а ты целовал нам крест не лишать мужа волости без вины,— мы тебе кланяемся, а Твердислав — наш посадник, и мы не уступим!Случай с Твердиславом, без сомнения, все хорошо помнили. Уступить воле Александра и лишить посадничества Ананию значило признать власть князя самовластно распоряжаться делами в Новгороде, не обращая внимания на волю народную. Между тем ясно было, что, не требуя выдачи Анании, Александр делает последнюю уступку. Благоразумие взяло перевес: вече сменило посадника «и взяша мир». Отворились ворота, и весь новгородский народ с покорностью вышел навстречу Александру и поклонился ему «с честью многою». Великий князь торжественно вступил в город, причем «срете его архиепископ новгородский Далмат с чином церковным со кресты у Прикуповича двора, и весь мир радости исполнися, а злодеи омрачахуся; зане же християном радость, а диаволу пагуба, зане же не быть кровопролития христианом» . Новгородцы поняли, чьей мудрости они обязаны избавлением от беды, и прославляли великодушие князя, вид которого так много говорил их сердцу.Александр потребовал, чтобы вместо Анании назначен был посадником Михаил Степанович, хорошо понимавший обстоятельства времени. Его род, начиная с 1180 по 1388 год, дал Новгороду 12 посадников. Народ исполнил волю князя. Александр оставил в Новгороде князем по-прежнему своего сына Василия — событие весьма знаменательное! «Не было еще примера,— по словам историка,— чтобы великий князь силою заставил принять только что изгнанного князя!»333 В проявлении могучей воли Александра уже явно обозначались дальнейшие судьбы Новгорода... А между тем христианское благодушие, благородство и высокая мудрость князя приводили всех в восторг: никто не подвергся наказанию, никого не разыскивали, никому не мстили. «Великий князь наш без греха!» — радостно восклицали новгородцы.Так умел Александр утверждать свою власть на Руси! Вскоре, как мы уже знаем, Александру понадобилось все его влияние для того, чтобы исполнить волю хана относительно Новгорода. Никто так не дорожил интересами славного города земли Русской, никто не чувствовал так глубоко всей горечи того, что приходилось ему испытать, как доблестный князь, который вырос среди новгородцев и не раз мужественно вместе с ними подвязался против врагов. Но никто в то же время не видел так ясно необходимости покориться воле завоевателей. К тому же бедствие, вызванное отказом новгородцев подчиниться ханской воле, могло бы отразиться на всей земле Русской. С обычной предусмотрительностью, как бы желая подготовить гордый народ к предстоявшей ему участи и отчасти познакомить с общим положением дел, Александр, отправляясь в 1257 году в Орду для окончания переговоров с татарами, взял с собою и новгородских послов. Действительно, новгородцы в том же, 1257 году узнали о предстоявшей им участи подвергнуться исчислению и затем платежу дани наравне с другими русскими землями. «Придс весть из Руси зла, яко хотят1 татарове на Новегороде десятины и тамгы, и смятошася людие» . Начались, по обычаю, бурные веча, на которых много и горячо говорилось в защиту независимости Новгорода. Ужели Новгороду придется расстаться со своей свободой, которую они так ревниво оберегали не только от иноземцев, но и от своих князей?! Пусть остальные города несут иго и платят дань: они покорены монголами.. Но ни один татарин еще не осмеливался показаться на свободной земле Новгородской, а между тем теперь грозят возложить и на. Новгород позорное иго — и кто же первый требует унизительной покорности? Тот, кто больше всех должен был бы, до последней крайности, отстаивать свободу и честь Великого Новгорода, чей, наконец, сын княжит в нем!.. Поставленный Александром посадник Михаил Степанович пытался было успокоить необузданные порывы народа, но его назвали изменником и убили . Увлеченный общим потоком, Василий Александрович разделял общее чувство негодования и выражал недовольство действиями отца, но, ужаснувшись примысли, что вскоре придется ему предстать пред разгневанным отцом и отдать ему отчет в своих речах и поступках, бежал из Новгорода во Псков. Удаление князя повело, по обычаю, еще к большим беспорядкам. Противники Александра торжествовали. Какой-то честолюбец по имени Александр, набрав свой полк, захватил власть в Новгороде и творил насилие всем, кто не разделял его мятежных взглядов. Среди таких обстоятельств великий князь вместе с татарскими численниками прибыл в Новгород объявить гражданам волю хана, а татары немедленно начали требовать дани. Новгородцы, увидав, что князь явился без военной силы, ободрились еще более к сопротивлению и наотрез отказались подчиниться требованиям татар. Александр, хорошо знавший новгородцев, понял, что прежде усмирения мятежа и примерной кары неисправимым подстрекателям трудно настоять на исполнении воли ханской, и потому не препятствовал новгородцам, которые, отказав в покорности, собирались отпустить ханских послов с большою честью и дарами хану и таким образом показать, что они, уважая повелителя Кипчака, тем не менее считают себя народом независимым336.После отъезда татар Александр остался в Новгороде. Его действия, направленные к усмирению мятежа, отличались на этот раз суровой энергией. Он приказал схватить в Пскове своего сына, осмелившегося противодействовать ему, и, лишив его княжения, отослал на «низ», т. е. в Суздальскую землю. Глава мятежников Александр и злые советники, сбившие с пути его благородного, но пылкого и неопытного сына, были беспощадно наказаны337. Но несмотря на крутые меры, борьба со своеволием народа была упорна, продолжительна и требовала напряжения всех сил со стороны Александра. В городе продолжались буйства, среди которых был убит новый посадник «Миша», может быть, старый сподвижник Александра и славный участник невской победы. Но Александр бесстрашно и неутомимо продолжал дело усмирения. Его энергия тем более изумительна, что он стоял один лицом к лицу с взволнованным народом, не имея под рукой своей суздальской дружины. Наконец народ, сознав свою неправду, покорился князю и избрал по его указанию посадником Михаила Федоровича из города Ладоги, вероятно, как человека, не замешанного в споры враждовавших партий, и тысяцкого Жироху. Успокоившиеся новгородцы не роптали на суровые наказания, постигшие злых советников Василия, побудивших его действовать вопреки отцовской воле, «всяк бо зол зле погыбает».Оставаться долго в Новгороде Александр, однако, не мог. Дела, касавшиеся всей Руси, требовали его присутствия во Владимире. Между тем новгородцы хотя успокоились и покорились старому князю, но не отказались от надежды, что беда со стороны татар миновала. События, казалось, оправдывали эти надежды, потому что в течение нескольких месяцев не было слышно о требованиях из Орды, Но Александру обстоятельства известны были лучше, чем новгородцам. Он знал, что татары не успокоятся до тех пор, пока не будет исполнено все, чего они требовали. Вероятно, получив новое напоминание из Орды, Александр решился довести дело до конца и заставить новгородцев разделить общую тяготу. Изведав по опыту, что речами и убеждениями нельзя подействовать на изменчивую, поддающуюся разным внушениям толпу, Александр зимою с 1258 на 1259 год послал к ним известного уже нам Михаила Пинешинича, который, еще раз объяснив своим согражданам необходимость принять «число» и платить дань, должен был объявить им следующую угрозу: «Аще не иметеся по число, то уже полки в Низовской земли» . Эта хорошо рассчитанная угроза, равно как и свежая память о недавней крутой расправе князя с мятежниками возымели надлежащее действие. Бурное вече стихло, голоса не возвышались для ободрения упавшего духом народа. Под влиянием страха новгородцы отправили обратно к великому князю того же Михаила Пинешинича заявить Александру о своей покорности его воле и в то же время послали посольство в Орду с челобитьем и богатыми дарами хану, «да отдаст им свой гнев и да исчислит землю их, якоже хощет»3 . Действительно, зимой 1259 года явились в Новгороде «окааннии сыроядцы внуци Агарины, рабы Авраамли, Беркай и Касачик и с женами своими, и иных много множество»341. Великий князь также поспешил в Новгород: он справедливо опасался, что малейший повод может изменить настроение своенравной толпы и навлечь тяжкие бедствия на город, судьба которого близка была его сердцу. Его опасения вполне оправдались. В то время как в остальной Руси хорошо знакомы были с татарами и с их варварским обращением, в Новгороде знали обо всем лишь по слухам. Лишь только татары рассеялись по Новгородской земле и начали сбор дани с обычными тиранствами, настроение новгородцев быстро изменилось" . Загудел призывный звон колокола, собралось бурное вече, на котором все благоразумные советы заглушались неистовыми криками: «Смерть окаянным сыроядцам! Они осквернили своим присутствием Великий Новгород, порешить их!» «Дайте нам их! Мы на куски разорвем их, костей не оставим!» «К оружию!» Озадаченные всем виденным, татары пришли в ужас и обратились с требованием к Александру: «Дай нам сторожу ать не избьют нас!» Князь немедленно распорядился, чтобы сын посадника собрал всех боярских детей и поставил стражу вокруг домов, занятых татарами. Страшные волнения в городе не прекращались. Разгорелась вражда богатых и бедных. Поводом к этой вражде послужило то обстоятельство, что татары при раскладке и сборе дани не принимали во внимание достатка плательщиков, а считали только число душ в каждом семействе. Понятно, что для богатых граждан гораздо удобнее было согласиться платить сравнительно легкую для них дань, чем подвергаться риску при нашествии потерять все. Они старались склонить народ к покорности.— Своим сопротивлением вы наведете гнев ханский на город. Припомните, как вся Русская земля, кроме нас, ополчалась на татар. Что ж, разве устояла она? Что сталось с Киевом, Владимиром и другими городами? Вы хотите, чтобы и с Новгородом было то же самое?! Разве хватит наших сил? Ведь вместе со своими полчищами хан пошлет против нас и все русские полки.— Вы боитесь нашествия, потому что у вас много всякого добра, а нам терять нечего! Разве это — правда, что окаянные берут одинаковую дань с богача и бедняка? Что легко богатому, то смерть бедняку! Вы сохраните свои богатства, а мы должны для этого продать свободу новгородскую и принять тяготу на себя и на детей наших! Да не будет этого! Лучше смерть, чем позор! Умрем честно за святую Софию и за домы ангельские! Кто добр, тот по святой Софии и по правой вере!Между тем татарам наскучило вынужденное бездействие, и они объявили новгородцам: «Дайте нам число, или мы убежим!»345 Бояре старались отговорить их от бегства и решились было ударить на толпу, но в конце концов и у них недостало единодушия. Многие ужаснулись при мысли пролить кровь граждан в защиту «сырояд-цев». Общее горе превозмогло все разногласия, и к концу дня всепришли к единодушной решимости сложить свои головы у св. Софии... Несчастный город сам обрекал себя на погибель.Александр решился поразить воображение народа решительным шагом: из городища, где он находился вместе с ханскими послами, в город пришло известие, что князь внезапно удалился вместе с татарами. Отъезд Александра подействовал на толпу, как неожиданный громовой удар: новгородцы поняли, что доблестный князь, которому интересы Новгорода не менее дороги, в гневе предоставлял их собственной участи и всем последствиям ханского гнева. Они вдруг почувствовали себя осиротелыми. Ужас охватил всех... То обстоятельство, что князь на этот раз даже не счел нужным обратиться к гражданам с увещанием, но молча и грозно удалился, ясно говорило новгородцам, что пора для всякого рода переговоров миновала. Став на краю бездны, новгородцы опомнились и поспешили заявить князю, что согласны допустить исчисление. Александр немедленно возвратился с татарами. Мертвая тишина водворилась в недавно еще столь шумном городе, точно траур надел на себя Великий Новгород. Молча, но со злобой в душе смотрели граждане, как «начата окааннии ездит по улицам, пишуще домы христиан-скьш>. Спокойно окончив перепись, татары удалилисьАлександр и на этот раз остался на некоторое время в городе. Народ смирился, но затаил непримиримую злобу в душе. Лютое горе грызло сердца всех, точно каждый схоронил дорогого, близкого человека. Не страшна была дань богатым новгородцам,— их самолюбие сильно страдало при мысли, что они сделались рабами татар. От горя не могли хлеб есть в сладость. Меньшие люди продолжали злобиться на бояр. «Злых советом яшася по число»,— говорили в народе. «Творяху бо себе бояре легко, а меньшим АПО>У . Только Александр мог успокоить город. Он разъяснил гражданам, что благодаря его искусным действиям с ханскими послами ему удалось добиться для новгородцев от татар таких выгод, какими не пользовался ни один город в Руси. В Новгороде не было оставлено ни баскака, ни какого-либо другого чиновника. Новгородцам предоставлено право самим собирать дань и отсылать в Орду через великого князя или со своими послами. Только дань напоминала им об их подчиненности татарам . Напротив, разгром Новгорода татарскими полчищами окончательно подорвал бы благосостояние города и лишил бы его граждан и тени независимости. Народ постепенно убедился, что их старый князь своею мудростью еще раз спас их от пропасти, в которую по неразумию они стремились. Все спешили выказать неизменную преданность свою великодушному заступнику. В чувстве благодарности граждане усердно просили князя утешить их, продолжив на несколько времени свое пребывание среди них. Устроив порядок в городе и поставив на место Василия князем другого своего сына — Димитрия Александр прогостил у новгородцев до начала следующего годаи мирно'распрощался с гражданами, которые еще раз выразили ему свои чувства многими дарами и почестями.Так, несмотря на то, что Александр сильно теснил вольнолюбивые стремления и сурово поражал новгородцев за их непокорность, распоряжался делами в Новгороде с такою властью, как ни один князь до него, «деял насильне в Новегороде»350, по словам новгородцев, всякий раз обаяние его личности производило неотразимое действие на народ: любовь и доверие к нему не только не уменьшались, но возрастали: редкий дар покорять сердца!.. Между тем благодаря его политике Новгород тесно примкнул к остальной Руси, став неразрывною частью одного громадного целого. Оттоле судьбы его крепко связаны были с судьбами общего отечества: вместе нести тяжесть ига и вместе дружными, соединенными силами стремиться к независимости сделалось как бы завещанием Александра. Если бы удалось новгородцам каким-нибудь способом уклониться от общего плена и таким образом разъединить свою судьбу с судьбами Русской земли, для поддержания своей независимости они должны были бы примкнуть или к Литве, или вступить в союз со своими старинными врагами шведами и немцами, которые, без сомнения, мало-помалу овладели бы их землями. Правда, впоследствии, долгое время спустя, новгородцы, спохватившись, вздумали было о союзе с Литвою для поддержания своих порядков, но было уже поздно: Великий Новгород стоял лицом к лицу уже с русским самодержцем, распоряжавшимся всеми силами объединенного государства. Поставив Новгород под общую зависимость с остальною Русью и уничтожив один из предлогов к разъединению, Александр подготовил дело Иоанна III.

Вторжение на Русь в 1237 г. татаро-монгольских полчищ круто изменило обстановку. Все более набиравшее ход экономическое и культурное развитие страны было прервано. Захватчики вели невиданную для той поры войну, основанную на тотальном истреблении народа. В 1238 г. пал Владимир, столица Северо-Восточной Руси. В течение февраля 1238 г. монголы взяли на Северо-Востоке 14 городов, не считая слобод и погостов. 4 марта того же года за Волгой на р. Сяти было разгромлено русское войско и погиб великий князь Юрий. Завоевание Владимиро-Сузальского княжества было завершено. Монгольская армия двинулась дальше, не тронув Новгорода и Пскова.С трудом стали восстанавливаться разрушенные города. Но надежды на то, что захватчики ушли навсегда, не оправдались. Страну подстерегали новые беды. В те же годы военная угроза нависла над Северо-Западной Русью: шведские и немецкие феодалы, воспользовавшись разгромом большей части страны, открыли «второй фронт», чтобы завладеть землями Новгорода и Пскова. В очень сложных условиях, при явном недостатке военной силы провел Александр Ярославич свои первые успешные сражения с западными противниками.За свою жизнь князь Александр, судя по письменным источникам, провел не меньше 12 битв, воевал со шведами, немцами, Литвой, и всегда добивался успеха. Большую часть военных предприятий Александр провел в то время, когда был полноправным новгородским князем (12З6-1252гг.). Начало княжения в Новгороде оказалось особенно трудным, и именно тогда, и почти внезапно, обозначился яркий талант князя как военачальника, мастера решающих сражений. Триумфальные победы 1240 г. в Невской битве и 1242 г. на льду Чудского озераостановили неприятельское нашествие; остались неизменными и границы Новгородской земли. В момент, когда почти три четверти Руси лежало в развалинах, эти битвы со шведами и ливонскими немцами были восприняты как общенациональные свершения народа, поднявшегося на борьбу за свободу и независимость. При Александре Ярославиче отшлифовались и выработались характерные черты «русского боя».

Шла зима 1242 года. После освобождения Пскова и Изборска князь Александр Ярославич двинулся в поход на Ливонию. Он дал право своему войску воевать «зажитнем», то есть наносить противнику максимальный материальный ущерб. Удар по карману очень болезненный, а потому вице-магистр Ливонского ордена Андреас фон Вельвен не стал ждать лета и по зимним дорогам выступил в поход на «наглых новгородцев».Александр Невский находился в это время на западном берегу Псковского озера, продвигаясь севернее, к Чудскому. Марш был не быстрый, во все стороны рассылались конные дозоры. Князь словно чувствовал, что предстоит решающая схватка, и потому старался не углубляться в ливонские земли. Так считали и считают историки, но если повнимательнее взглянуть на действия Александра, то можно предположить, что он располагал некой информацией о дальнейших действиях рыцарей, специально маневрируя на ливонском берегу.На этом предположении, на известных фактах дальнейших событий, а также на некоторых физико-математическо-метеорологических выкладках и будет теперь предпринята попытка «поставить на уши» историю и историков.Дозорный отряд под командованием Домаша Твердиславича и воеводы Кербета неожиданно наткнулся на главные силы рыцарей. Бой был неравный, большая часть отряда вместе с Твердиславичем погибла.Князь быстро узнал о гибели дозора; весть принесли уцелевшие воины. Дальнейшие действия Невского историки рассчитывали на основании мнения о князе как о талантливом полководце. А если он был не «талантливый», а гениальный? Гениальный полководец должен был понять, что противник теперь знает местонахождение его войск от пленных, которых по обычаям тех времен могли подвергнуть пыткам. Отсюда следует, что рыцари захотят проверить показания пленных, проведут разведку и атакуют. Именно в этот момент он должен был понять, что победа сама идет к нему, а для этого необходимо сделать все, чтобы рыцари знали его местонахождение. И он с войском встал лагерем... на западном берегу Чудского озера!Александр позволил немцам провести разведку своего лагеря на западном берегу Чудского озера. Русский лагерь должен был быть отчетливо виден издалека, а со стороны берега должно было быть заметно, что позади русских местами проступает вода. Князь рассчитывал, что немцы захотят сбросить новгородцев в воду, так как лед уже был непрочный. Дозоры должны были проследить за немецкой разведкой вплоть до ее возвращения к своим и установить, собираются ли рыцари атаковать русский лагерь на следующий день.Как только стало понятно, что орденцы готовятся к бою, Невский быстро свернул лагерь, приказал замести снегом все следы и передвинулся вдоль берега к некоему месту, где лед был еще достаточно прочный. Это место должно было находиться не более чем в километре, так как слишком далеко отходить было нельзя; рыцари могли заподозрить неладное. Одновременно с передвижением вдоль берега лагерь был перенесен примерно на 500 метров восточнее — на лед!Рельеф поверхности во втором случае должен был быть практически одинаковый; еще заснеженная равнина, незаметно переходящая в ледяное поле, с обязательными проталинами воды вдали, позади нового русского лагеря. Около воды новгородцы могли и срубленных кустов в лед натыкать — картина «берега» выглядела бы убедительнее при наличии растительности!В ряде исторических исследований высказывается мысль о том, что русские воины специально пилили лед на пути движения «свиньи». Абсолютное большинство историков эту версию отвергает, считая апрельский лед еще достаточно крепким и на основании этого утверждая, что ни князь Невский, ни рыцарское командование никогда бы не пошли на такое сражение с переходом с западного берега на восточный, если бы лед был уже опасен. Если новгородцы и не пилили лед из-за отсутствия пил, то обколоть рассчитываемое место схода «свиньи» на лед могли легко. Князь рассчитывал заманить «свинью» в ледовую «волчью яму» — так ловили в лесах кабанов, используя эту известную с древних времен ловушку. Разница была только в размерах обычного кабана и рыцарской «свиньи»,а вместо ямы была ледяная глубокая вода!Наступило 5 апреля 1242 года. Рыцарская «свинья» шла на русскую рать. Порядок этого построения известен; тупорылый клин, впервой шеренге три рыцаря, во второй — пять, в третьей — семь и далее увеличение шеренг на два всадника. Острие клина состояло только из конных рыцарей, пехота шла позади, защищенная со всех сторон конными рыцарями. Такое построение прикрывало легковооруженную пехоту от стрел, которыми могли засыпать клин при приближении к вражескому строю. В острие клина под знаменем находился весь командный состав армии — рыцарская честь не позволяла командирам идти позади, но и впервые ряды они не становились — там находились самые опытные и сильные рыцари.Приближаясь к врагу на расстояние полета стрелы, идущие с края пехотинцы опускали щиты, прикрывая просветы ниже бронированных крупов коней, тем самым защищая строй от поражения стрелами в ноги и нижнюю часть тела, а идущие в центре поднимали щиты над головой, защищая весь строй пехоты от навесного обстрела вражескими лучниками. «Свинья» мгновенно превращалась в огромную бронированную «черепаху», заставляя противника лишь попусту тратить стрелы, не причинявшие ей никаких потерь. «Свинья» подходила к врагу шагом, иначе пехота не поспевала за всадниками и теряла бы в беге силы, необходимые для боя. Лишь за несколько десятков метров рыцари переходили на рысь, а пехота — на бег, чтобы с разгону протаранить боевые порядки врага. Этот неспешный подход в сочетании с неуязвимостью для стрел еще до боя оказывал на противника деморализующее воздействие, что имеет на войне очень большое значение!В Рыцарском зале Дрезденской галереи стоит прекрасно выполненная в натуральную величину композиция из пяти атакующих конных рыцарей. Глядя на нее из противоположного угла зала, «с фронта», чувствуешь в спине некоторый холодок, который начинает усиливаться по мере приближения к композиции. Что же ощущали те, кому приходилось видеть подобное «живьем»? Вряд ли кто-то смог поведать потом о своих ощущениях.Чудское озеро. Минимум 450 конных рыцарей и 10-12 тысяч пехотинцев в составе «свиньи», Строй плотный как у конных, так и у пеших воинов. Один рыцарь в полном вооружении вместе с конем весил минимум 300 килограммов, один пехотинец примерно 80 килограммов. Численность пехоты в среднем — 11 тысяч. По льду Чудского озера компактным строем шла «свинья» живым весом в одну тысячу тонн!Александр ничего не мог знать о резонансе (разрушительные колебания). Это явление будет изучено через сотни лет. Его расчет строился только на «живом весе свиньи». Но резонансные колебания, ускорившие разрушение ледяного поля, вполне могли возникнуть, когда рыцарская армия перешла на бег.Так закончилось, не начавшись, Ледовое побоище – «свинья» не успела даже «хрюкнуть» как булькнула под лед! …Лед лопнул, рыцари и думать забыли о бое. Фильм «Александр Невский» примерно показывает то, что происходило в действительности: передняя и центральная части клина мгновенно оказались в глубокой воде, рыцари бросали оружие, пытались сбросить доспехи, хватались за льдины и друг за друга… Убитых рыцарей не было — были только утонувшие. Ливонский орден в течение нескольких минут потерял 400 рыцарей, а сколько погибло пеших воинов, знает, как говорится, только Господь Бог!Не падали в жестокой сече русские и немцы, не свистела оглобля в руках Васьки Буслаева. Как только лопнул лед под бегущей в атаку рыцарской «свиньей», господин Великий Новгород понял, что такого князя больше нельзя изгонять с княжения: «Кто с мечом к нам придет — как собаку утопим, не понеся при этом потерь!»Как только «свинья» ухнула под лед, часть новгородцев занялась... спасением командного состава Ордена, а большая часть войска бросилась в погоню за теми, кто шел в задней части клина и тоже оказался в воде, но на более мелком месте. Они бросали оружие и доспехи, карабкались на лед и старались убежать. И убежали почти все, но беглецы получили не опасные для жизни, но настолько позорные даже для простых воинов ранения, что вынуждены были молчать о происшедшем до самой смерти.Выудив из воды орденское командование, тут же, на льду Чудского озера, князь Новгородский должен был потребовать у рыцарей… немедленного заключения мирного договора.Это предположение основано на тонком умении Невского разбираться в психологии людей, и он, без сомнения, так и поступил — рыцарское «железо надо было ковать», не отходя от воды, пока орденцы не опомнились от ледяной купели! И договор, обеспечивший стабильность северо-западных границ Руси на последующие триста лет (!), был заключен именно на Чудском озере, а все последующие события (торжественная доставка в Новгород пленных, приезд рыцарского посольства и т. д.) были всего лишь спектаклем, который новгородцы и немцы разыгрывали для... всей остальной Европы!Если бы в Европе узнали, что грозный Ливонский орден попался в примитивную ловушку – «волчью яму», Ордену пришел бы конец! Над ним смеялась бы вся Европа, а это по тем временам было страшнее для рыцарства, чем плен или дажегибель в бою: честь рыцаря не допускала над собой смеха!В начале ХХI века люди смеются над словами «честь, достоинство, патриотизм», но в веке ХI они были не пустым звуком для русских, немцев, шведов и даже татаро- монголов…Русские и немецкие (орденские) летописи скрыли правду о Ледовом побоище. Еще на Чудском озере русские воины могли поцеловать крест «на молчание» о происшедшем. И произошло невероятное - тысячи самых разных по характеру людей знали государственную тайну и молчали до самой смерти ради будущего своей страны! Это был первый случай в мировой истории, когда победители умолчали о своей победе, что несоизмеримо труднее, чем молчать о своем поражении!Потом «победители» с триумфом вернулись на Русь, гордо рассказывая то, что предложил говорить им Великий Князь Новгородский: семь верст шла (тысячетонная) «свинья» по (апрельскому) льду, но зажали ее и с Божьей помощью одолели . Привезли русичи и своих погибших, чтобы похоронить их в родной земле. Это были Домаш Твердиславич и воины его «сторожи», чья гибель стала основой не имеющей аналогов в истории победы!Ливонские (орденские) летописи также сообщают о Ледовом побоище много интересного: армия оказалась в кольце, на каждого рыцаря набросились 60 русских («озверевших и с ножами в зубах» будут добавлять позднее в подобных случаях «просвещенные» европейцы), «братья-орденцы достаточно упорно оборонялись, но их там одолели»... - Орден тоже молчал, ибо боялся «потерять лицо»!Молчала и убежавшая «чудь» (эстонцы) - хвастать было нечем, ибо, разбежавшись по домам, им довольно долго пришлось есть стоя и спать на животе, потому что князь Новгородский не был жесток к уже побежденному врагу (историки это отмечают) и вполне мог отдать приказ типа «изранить как можно больше беглецов в (известную часть тела) вместо порки! Но эстонцы кое-что о Ледовом побоище все-таки сохранили в народной памяти. Не случайно они называют русских «куратами» (черти) — только черти могли за несколько минут утащить на дно Чудского озера могучую рыцарскую армию!В 1256 г. состоялся поход в Емьскую землю, попавшую под власть шведов. В Копорье митрополит Кирилл благословил отряды, выступавшие в дальний путь, но даже в Новгороде не знали, куда они направляются. Проделав тяжелый переход, русское войско внезапно появилось в Финляндии и заняло целый регион. В этих и других боевых делах Александр проявил себя как расчетливый и смелый предводитель, владевший искусством войны.

Шведы первыми сделали попытку захватить русские земли. В 1238 году шведский король Эрих Картавый получил от римского папы разрешение ("благословение") на крестовый поход против новгородцев. Всем, кто соглашался принять участие в походе было обещано отпущение грехов. В 1239 году шведы и немцы вели переговоры, намечая план похода: шведы, захватившие к тому времени Финляндию, должны были наступать на Новгород с севера, от реки Нева, а немцы - через Изборск и Псков. Швеция выделили для похода войско под предводительством ярла (князя) Ульфа Фаси и зятя короля - ярла Биргера, будущего основателя Стокгольма.Новгородцы знали о планах шведов, как и о том, что шведы собирались окрестить их, словно язычников, в католическую веру. Поэтому шведы, шедшие насаждать чуждую веру, представлялись им страшнее монголов. Летом 1240 года шведское войско под командованием Биргера "в силе велице, пыхая духом ратном", появилось на реке Нева на кораблях, которые стали в устье реки Ижора. Войско состояло из шведов, норвежцев, представителей финских племен, намеревавшихся идти прямо к Ладоге, чтобы оттуда спуститься к Новгороду. В войске завоевателей находились и католические епископы. Они шли с крестом в одной руке и мечом в другой. Высадившись на берег, шведы и их союзники раскинули свои палатки и шатры при впадении Ижоры в Неву. Биргер, уверенный в своей победе , послал к князю Александру с заявлением: "Если можешь мне сопротивляться, то я уже здесь, воюю твою землю" . Новгородские границы в то время охранялись "сторожами". Они находились и на морском побережье, где службу несли местные племена. Так, в районе Невы, по обоим берегам Финского залива, находилась "морская сторожа" ижорян, несшая охрану путей к Новгороду с моря. Ижоряне уже приняли православие и являлись союзником Новгорода. Однажды на рассвете июльского дня 1240 года старейшина Ижоской земли Пелгусий, находясь в дозоре, обнаружил шведскую флотилию и спешно послал доложить обо всем Александру. Получив известие о появлении неприятеля, новгородский князь Александр Ярославович решил внезапно атаковать его. Времени на сбор войска не было, да и созыв веча (народного собрания) мог затянуть дело и привести к срыву внезапности готовящейся операции. Поэтому Александр не стал дожидаться, пока придут дружины, посланные его отцом Ярославом, или соберутся ратники с новгородских земель. Он решил выступить против шведов со своей дружиной, усилив ее лишь новгородскими добровольцами. По старинному обычаю, собрались у собора святой Софии, помолились, приняли благословение от своего владыки Спиридона и выступили в поход. Шли вдоль реки Волхов до Ладоги, где к Александру присоединился отряд ладожан, союзников Великого Новгорода. Из Ладоги войско Александра повернуло к устью реки Ижоры. Шведский лагерь, разбитый в устье Ижоры, не охранялся, так как шведы не подозревали о приближении русских войск. Неприятельские суда качались, привязанные к берегу; по всему побережью белели шатры, и между ними - златоверхий шатер Биргера. 15 июля в 11 часов утра новгородцы внезапно атаковали шведов. Их нападение было столь неожиданным, что шведы не успели "опоясать мечи на чресла свои". Войско Биргера было захвачено врасполох. Лишенное возможности построиться для боя, оно не могло оказать организованного сопротивления. Смелым натиском русская дружина прошла через неприятельский лагерь и погнала шведов к берегу. Пешие ополченцы, продвигаясь вдоль берега Невы, не только рубили мостки, соединявшие шведские корабли с сушей, но даже захватили и уничтожили три вражеских судна. Новгородцы сражались "в ярости мужества своего". Александр лично "изби множество бесчисленное шведов и самому королю возложи печать на лице острым своим мечом". Княжеский подручник, Гаврило Олексич, погнался за Биргером до самого корабля, верхом ворвался на шведскую ладью, был сброшен в воду, остался жив и снова вступил в бой, уложив на месте епископа и другого знатного шведа, по имени Спиридон. Другой новгородец, Сбыслав Якунович, с одним лишь топором в руке смело врезался в самую гущу врагов, косил их направо и налево, очищая путь, точно в лесной чаще. За ним размахивал своим длинным мечом княжий ловчий Яков Полочанин. За этими молодцами насупали прочие дружинники. Княжий отрок Савва, пробившись к центру лагеря противника, подрубил высокий столб шатра самого Биргера: шатер свалился. Отряд новгородских добровольцев потопил три шведских корабля. Остатки разбитого войска Биргера бежали на уцелевших кораблях. Потери новгородцев были незначительными, составив 20 человек, тогда как шведы нагрузили три судна телами лишь знатных людей, а прочих оставили на берегу. Победа над шведами имела большое политическое значение. Она показала всем русским людям, что они еще не утратили прежней доблести и могут постоять за себя. Шведам не удалось отрезать Новгород от моря, захватить побережье Невы и Финского залива. Отразив шведское нападение с севера, русское войско сорвало возможное взаимодействие шведских и немецких завоевателей. Для борьбы с немецкой агрессией теперь надежно обеспечены правый фланг и тыл псковского театра военных действий. В тактическом отношении следует отметить роль "сторожи", которая обнаружила противника и своевременно сообщила Александру о его появлении. Важное значение имел фактор внезапности при нападении на лагерь Биргера, войско которого было захвачено врасплох и не могло оказать организованного сопротивления. Летописец отмечал необыкновенную храбрость русских воинов. За эту победу князя Александра Ярославича нарекли "невским". В то время ему шел лишь двадцать первый год...

С годами все более грозную опасность для Русь приобретали действия ханов Золотой Орлы. Ордынцы, как и во времена Батыева похода, располагали силами, по численности во много раз превосходившими местные русские ополчения. Они с успехом осаждали крепости и господствовали в полевом бою, отработав тактику стремительного наступления, окружения противника, заманивания его ложным бегством. Захватчики разоряли и грабил не только города, но и целые области. Они периодически намеренно уничтожали население, угоняли в плен заложников и мирных жителей. Характерно, что, проводя массовые репрессии, ордынцы не заключали никаких договоров с побежденными, не давая никаких гарантий, что новых нападений не будет.По определению А. Н. Насонова, татарская политика на Руси «выражалась не в стремлении создать единое государство из политически раздробленного общества, а в стремлении всячески препятствовать консолидации, поддерживать взаимную рознь отдельных политических групп и княжеств» . Завоеватели ввели в практику раздачу ярлыков на княжение. В ставку татаро-монгольских ханов потянулись владетели русских земель для получения унизительной санкции на власть. Неугодные князья уничтожались, подобно тому, как в 1246 г. погиб великий князь Ярослав Всеволодович. Эта расправа была зловещим предзнаменованием для его сына Александра.Историки иногда ставят Александру Невскому в вину его «протатарское» поведение в 1257-1259 годах. Однако в сложившейся тогда обстановке был единственный выбор: или вынужденное согласие на дань, или военный разгром Северной Руси, на этот раз – включая Новгород и Псков. Пришлось выбирать наименьшее зло. Дать отпор беспощадному врагу военными средствами Русь не могла. Разрозненные очаги сопротивления на севере и юго-западе страны не изменяли обстановки. Брат Александра Андрей в соперничестве за велико-княжеский владимирский стол навлек поход ордынского царевича Неврюя. Восстановленные было города Владимир и Переяславль-Залесский подверглись новому погрому.Смерть отца, действия брата, всесилие Орды вынудили Александра приспособиться к трудным обстоятельствам. Чтобы уцелеть и избежать карательных мер, он пять раз ездил на поклон к монгольским ханам в Сарай и Каракорум. Ему пожаловали ярлыки сначала на великое княжение в Киеве и Русской земле (имеются в виду южные районы с городами Киевом, Переяславлем Русским и Черниговом), а затем в во Владимиро-Суздальской, Новгородско-Псковской и Полоцко-Витебской землях. Своей столицей Александр избрал Владимир, несмотря на то, что этот город был более уязвим для набегов ордынцев, чем, например, Новгород и Псков. Северо-Восточная Русь еще в ХII в. стала выдвигаться в качестве объединяющего общерусского ядра. «На владимирских князей в первые годы ига продолжали смотреть как на защитников не только земель Ростово-Суздальской, Новгородской и Смоленской, и земель киевского юга». Правда, к середине ХIII в. Владимиро-Суздальское княжество было основательно разорено и обескровлено, чем и воспользовались ордынцы, но уже не в военных целях.В 1257 г. Александр Ярославич узнал о поголовной податной переписи населения Руси. Он не смог приостановить исчисление новгородцев, более того, в 1258 г. усмирил волнения горожан, поднявшихся против ожидаемых поборов. С 1259 г. устанавливается регулярный сбор дани баскаками. Признание такой повинности далось, нелегко, но приходилось смириться перед военной угрозой. Печальный урок Неврюевой рати был еще свеж в памяти. Во Владимире и Новгороде также знали, что поначалу успешно боровшийся с ордынцами Даниил Галицкий в конце концов им подчинился и выполнил требование снести укрепления своих городов. Ценой признания дани Александр Ярославич спас от неминуемого разгрома Новгородскую землю, ослабил давление на Северо-Восточную Русь. Баскаки, следившие за выплатой поборов, расположились в крупных городах, но в Новгороде и Пскове обошлось без них. Такую уступку ордынцев русским, скорее всего, можно поставить в заслугу великому князю.Будучи правителем Северной Руси, Александр напряженно искал выхода из создавшегося положения. Организовать оборонительную войну одновременно на «два фронта» против Запада и Золотой Орды не было сил. Александр Невский в этих условиях проявил мудрость воина на троне и стратега. В 1254 г. он заключил мирный договор с Норвегией, а в 1253 г., после набега немцев на Псков, с ними был заключен мир, подтверждавший соглашение 1242 года. Далее, в 1262 г. был подписан договор с Литвой и договор о мире и торговле с Ливонским Орденом, Любеком и Готландом. Едва ли не впервые в средневековой Европе АлександрЯрославич выдвинул идею нерушимости границ-«жити не преступающе в чужую часть» .Смысл этой формулы своеобразно раскрыт в Молении Даниила Заточника, которое, как полагают, было посвящено Ярославу Всеволодовичу и, естественно, было известно его сыну. В Молении рисуется образ идеального, мудрого, доброго, справедливого и в то же время храброго и грозного множеством воинов князя, защитника своей земли. При этом автор Моления восклицал: «Не дай же, Господи, в полон земли нашей языком, не знающим Бога».Сколь гибкую внутреннюю и внешнюю политику ни проводил Александр Ярославич, но в вопросах веры и относительно предложений папской курии об антиордынском союзе он выступал с твердых позиций. В 1248 г. папа Иннокентий IV призвал князя «дабы ты матерь римскую церковь признал и папе повиновался, чтобы вкусить тебе от неувядаемых плодов вечного блаженства». Направленная по этому поводу Александра грамота содержала просьбу известить братьев Тевтонского Ордена в Ливонии, если татарское войско двинется на христиан, чтобы в таком случае «мы смогли безотлагательно поразмыслить, каким образом с помощью Божией сим татаром мужественно сопротивление оказать». Князь отверг папское послание – «от вас учения не принимаем». В этом поступке сказалась не только верность «вере отцов», но и понимание сущности обещаний папы оказать некую неопределенную помощь в борьбе с Ордой. Бесполезность и даже опасность союза с католическим миром подтвердили события в Галицко-Волынской Руси. Папский престол, на словах поддержавший князя Даниила Романовича Галицкого, в момент появления в его земле большого татарского войска Бурундая никакой помощи князю не оказал.Александр заручился поддержкой не римской, а православной церкви, чем укрепил свой авторитет. В 1250 г. оп пригласил митрополита Кирилла из Киева во Владимир. Митрополит стал его верным помощником и наставником.Полагают, что во второй половине жизни Александр Ярославич сделал восточный выбор, чтобы заручится поддержкой орды и предотвратить наезды монгольской конницы. Думается, такой подход слишком односторонний. Политика великого князя на самом деле была евроазиатской и заключалась в балансировании между силами Запада и Востока. На Западе приходилось выступать с оружием в руках и - в благоприятный момент - с предложениями «мягкого мира» и союза, не поступаясь, однако, вопросами веры; на Востоке - действовать методами переговоров, просьб, платежами дани и, нередко, проявлять смирение.В 1262 г. на Северо-Востоке произошло событие, которое нарушило сложившийся баланс во взаимоотношениях Руси с Ордой. Это событие совершенно не соответствует представлениям об Александре Невском как безоговорочно покорном ордынском «мирнике». В тот год горожане северо-восточных городов выступили против ордынцев - откупщиков дани. Последние были присланы императором Монгольской империи Хубилаем. а не золотоордынским Берке-ханом. Против поборов поднялись горожане, и «избави Бог от лютого томленья бесурменьского люди Ростовьския земли: вложи ярость в сердце крестьяном, не терпящанасилия поганых, изволища вечь, и выгнаша из городов, из Ростова, из Суждаля, из Ярославля, окупахуть бо ти окаяньнии бесурмене дани, и от того велику пагубу людем творяхуть… и многы души крестьяньския роздно ведоша... егда же люди на врагы своя двигашася на бесурмены, изгнаша, иных избиша». Одна из северных летописей перечисляет тех, против кого было направлено восстание; ими оказались татарские чиновники: «мурзы, поборщики, баскаки и ясашники» .Обращает на себя внимание неслучайная согласованность одновременного выступления горожан. Кто же был его инициатором? Текст Устюжского летописного свода содержит прямое указание на некую грамоту, призвавшую жителей к восстанию: «И приде на Устюг грамота от великаго князя Александра Ярославича, что татар бити». Сохранившиеся в названном своде известия, особенно местного происхождения, содержат, по оценке К. Н. Сербиной «ценные, нигде больше не читавшиеся сведения». Достоверность упоминания о грамоте подтверждается рядом конкретных деталей сопутствующего рассказа: назван ясашник Буга, отмечено вече горожан. Приведенное летописное известие раскрывает важное обстоятельство: руководителем антитатарского движения в Устюге и, очевидно, в других городах Северо-Восточной Руси был сам великий князь. Он рассчитал (как установил Насонов), что невыполненный в 1262 г. приказ Монгольской империи о сборе дани в некоторых городах не вызовет карательных акций со стороны Золотой Орды, укреплявшей в то время свою независимость от метрополии . Таким образом, момент выступления против грабительской политики монголов был выбран точно. То было фактически первым успешным выступлением против чужеземного ига.